90 лет назад, 18 июля 1927 года, Всероссийским центральным исполнительным комитетом и Советом народных комиссаров было подписано «Положение об органах государственного пожарного надзора в РСФСР». С 2007 года 18 июля отмечается в стране как День создания органов государственного пожарного надзора в России.
За 1930-1990 годы Россия приросла 60 миллионами гектаров леса. За последнюю четверть века огненные смерчи уничтожили весь предыдущий прирост. Ежегодно происходит от 15 до 30 тысяч пожаров, охватывающих в среднем до двух миллионов гектаров тайги в год. Нынешний не стал исключением в череде бедствий. Уже к Первомаю огонь охватил около двухсот тысяч гектаров, уничтожив более ста домов. 2 мая президент Владимир Путин провел селекторное совещание с главами восточных регионов. Его тема — ликвидация последствий пожаров, помощь всем пострадавшим людям. «Резкому росту числа пожаров способствовали установившаяся сухая погода, беспечность людей и слабый исполнительный контроль в области пожарной безопасности со стороны муниципальных органов власти, — объяснил министр по чрезвычайным ситуациям Владимир Пучков. — Министерство усиливает свою группировку в Иркутской области, чтобы прикрыть еще и Бурятию, Забайкальский и Красноярский края…»
И ПОШЛА ТАЙГА ПО МИРУ
Страна вновь проворонила красного петуха, должным образом не подготовившись к его встрече. Ссылки на раннюю весну несостоятельны. Все десятилетие весны — как сестры-близнецы, с ранней засухой, ветрами и ранним огнем в тайге. Тенденция, однако. Ее подтверждает и наука: изменение климата в России идет вдвое быстрее, чем в других странах. Выводы Росгидрометцентра еще более конкретны: в среднем пожароопасный сезон удлинился на 15-29, а в отдельных регионах — на 50 суток. Спасительница тайги зима в XXI веке все короче и короче.
Так что нечего на природу пенять, коли наше отношение к ней жестко ограничено товарно-денежными схемами. В соответствии с ними лес — «месторождение» древесины, бесконечные склады кругляка — бревен, желательно хвойных, которые охотнее и подороже покупают за западными и восточными границами. Поэтому в поле внимания властей всех уровней рубка, экспорт и те, кто ими занимается. Лес, его охрана, воспроизводство, устройство для них дело, казну разоряющее. Ее «охранники» перекрыли финансирование лесного хозяйства — до 0,2 процента расходной части бюджета.
За деревьями, как известно, не видно леса. Под напором черных лесорубов, огня, вредителей разных видов и болезней лес, оставшийся без присмотра и ухода, уже не в силах самовосстанавливаться. На переданных спутниками космических снимках в последние годы пожары на порядок превышают участки, на которых появилась какая-то растительность. Особенно катастрофическое положение в якутской тайге — в верховьях Лены, Забайкалье. Сильно пострадало лесное окружение Байкала. Да и места ближние защищены не лучше дальних. Удручают космические снимки Подмосковья, на которых, как на гравюрах Судного дня, запечатлены останки еще недавно вековых хвойных массивов после пожаров 2010 года и «зеленого пожара» — нашествия шелкопряда-монашенки и клеща-типографа в 2012-2013 годах…
Американские эксперты оценивают запасы древесины в России дороже, чем разведанные запасы углеводородов. А у нашей страны нет средств, чтобы защищать и сохранять это сказочное богатство. Почему? Древесину заготавливают, перерабатывают и продают частные коммерческие компании, а управление лесом, его сбережение, восстановление остаются за государством. ЛПК среди российских промышленных комплексов — третий по объему производства и поставкам за рубеж (уступает лишь топливному и металлургическому). По мнению тех же зарубежных аналитиков, годовой объем его продукции не меньше 20 миллиардов долларов. Из этого огромного финансового потока в бюджет капают копейки. На содержание леса, превращенного в сырьевую базу ЛПК, Правительство тратит вдвое больше средств, чем получает от всех лесопользователей. И в царской, и в советской России лесное хозяйство было экономически самостоятельным: на каждый вложенный рубль приносило два рубля прибыли. Сейчас оно практически лишено прав и возможностей работать и зарабатывать, едва-едва выживает на скудном бюджетном финансировании.
Так, аналитическая записка, подготовленная правительству Бурятии о готовности к пожароопасному сезону 2017 года, гласит: в прошлом году ущерб лесного фонда от огня в тайге составил 9,5 миллиарда рублей. Не хватило сил остановить его сразу, а нынешнее лето по прогнозу будет более опасным. Готово ли к нему республиканское агентство лесного хозяйства? Уже весна показала — не готово. Тем более что государство еще не погасило свою задолженность за тушение пожаров в 2016 году и не вернуло 199,3 миллиона рублей. Субсидии на этот год составили 162,5 миллиона рублей — эти средства обеспечат лишь на 17,8 процента нормативный авиационный мониторинг тайги и на 9 процентов противопожарные мероприятия. Как быть?
Процитирую записку: «Работаем с федеральными органами власти по закрытию кредиторской задолженности. Изношенная на 88 процентов техника тоже вряд ли поможет бороться с огнем. Бюджетные заявки и обращения направлены председателю Правительства Д.А. Медведеву, министру финансов А.Г.Силуанову, заместителю председателя Правительства А.Г.Хлопонину, руководителю Федерального агентства лесного хозяйства И.В.Валентику». Записка написана в середине февраля — за полмесяца до первых пожаров в тайге…
Упорно «работали» с Правительством всю весну и руководители Забайкальского края. 24 апреля, в разгар огненной стихии, представитель губернатора успокоил журналистов: проблема финансирования служб, занятых борьбой с огнем, решена. Центр перечислил авансом 25 миллионов рублей. Кредиторскую задолженность за 2016 год обещают вернуть. Губернатор Наталья Жданова обратилась к премьер-министру с просьбой вдвое увеличить субвенции на борьбу с огнем… На этот момент, по сводке «Авиалесоохраны», в крае уже было 45 пожаров на площади 625 гектаров.
По подсчетам экологов, победа над огненной стихией в прошлом году обошлась стране в 22,5 миллиарда рублей. В этом финансирование лесного хозяйства уменьшилось на 650 миллионов рублей. И не дай бог грянет засуха — сколько придется сжечь миллиардов.
В начале мая Генпрокуратура разместила на своем сайте материалы о том, как регионы выполняют законодательство по охране лесов от пожаров. Результаты неутешительные. По информации Рослесхоза, горело 134 тысячи гектаров, по данным дистанционного мониторинга — втрое больше. Генпрокуратура предложила лишать проблемные регионы полномочий по управлению лесами.
Инициатор изъятия, скорее всего, Минприроды. Замминистра, глава Рослесхоза Иван Валентик озвучил идею еще в конце апреля. Но какие именно регионы станут лишенцами — не уточнил. Конкретика содержалась в письме главы Минприроды Сергея Донского Александру Хлопонину «Об эффективности использования в 2016 году субъектами Российской Федерации переданных полномочий в области лесных отношений». Письмо — чиновничий рейтинг, где регионы разнесены по четырем группам. В разделе «борьба с пожарами» внизу оказались самые крупные и самые «горимые»: Забайкальский, Красноярский края, Иркутская область, Республика Бурятия. Их доля — 86 процентов всех пожаров 2016 года. Иркутская область еще и лидер страны по нелегальным рубкам. Впрочем, специалисты лесхозов считают, что черные лесорубы и пожары — две стороны одной медали. Их мнение разделяет и доктор биологических наук Владимир Дроздов: «В пожарах заинтересованы те, кто заготавливает и продает лес. Они поджигают и потом рубят его — и не только деревья, поврежденные огнем. Так удается скрыть реальные объемы рубок. Леса будут гореть, пока это выгодно.»
БЕЗ ГОСУДАРЕВА ОКА — ЛЕСУ ПЛОХО
Рейтинги «горимости» и «воспроизводимости» весьма субъективны и условны. Отчетность по этим показателям, а проверить их очень трудно, составляют лесхозы, передают в региональные агентства, те — в Рослесхоз. Сам порядок охраны и учета разрешает считать и пожары, и их площади по собственному усмотрению.
Лесной кодекс — основной закон, регулирующий отношения в отрасли. Он позволяет государству вернуть переданные 10 лет назад субъектам Федерации полномочия. Но для этого придется серьезно разбираться, чтобы доказать реальную вину руководителей территорий.
В конце марта Александр Хлопонин, выступая на «правительственном часе» в Совете Федерации, подтвердил: переданные регионам лесные полномочия не обеспечиваются финансами. Нормативы обеспечения не разработаны до сих пор. Если на миллион гектаров сибирской тайги приходится 1 (один) лесной инспектор вместо 44, то с него и взять нечего. Правда, он пообещал: дефициты и финансовые, и кадровые будут до 2025 года ликвидированы.
Но обещания вряд ли помогут тайге и ее защитникам сегодня. Да и будущему от увеличения субсидий на 8,3 миллиарда рублей легче не станет. Это убедительно доказал во «Времени эксперта» в Совете Федерации председатель Научного совета по лесу Российской академии наук академик Александр Исаев. Он убежден: принятие Лесного кодекса в 2006 году обусловило колоссальные, часто трагические последствия для русского леса.
- У нас самые богатые запасы древесины, но заготавливаем мы ее в 1,5-2 раза меньше, чем США, Индия, Китай. Нет полноценного лесовосстановления. В 2016 году площадь, пройденная огнем, составила 5,5 миллиона гектаров — из них 2,5 миллиона гектаров леса. От вредителей и болезней ежегодно погибают леса на 500 тысячах гектаров. В отличие от большинства держав мира, лесное хозяйство России убыточно, — заявил ученый. — Принятие Лесного кодекса обрушило отрасль. Первое. Ликвидированы государственные лесхозы — охрана, защита, воспроизводство лесов переданы частным компаниям. Ликвидировано 1759 лесхозов. Но на аренду переведено всего 20 процентов лесов — остальные стали бесхозными. Второе. Сокращена лесная охрана с 200 до 20 тысяч человек. Большинство экспертов считают, что это — главная причина деградации лесов, потери их экономической, социальной и экологической ценности. Третье. Государство фактически отказалось от финансирования лесоустройства охраны и воспроизводства лесов. Четвертое. Перевело лесное хозяйство на аукционы. В том числе и мероприятия по охране и защите лесов. Это поощряет коммерческую заинтересованность бизнеса в лесных пожарах, распространении вредителей и болезней леса, чтобы вести санитарные рубки.
Лесной кодекс совершенно не учитывал экологические и социальные последствия реформирования отрасли.
«В Лесной кодекс внесено более 40 поправок, выполняя поручение президента, мы его концептуально переработали. Лесной кодекс 2007 и 2017 годов — разные кодексы, — отметил глава Рослесхоза Иван Валентик, выступая на заседании Оргкомитета по проведению в России Года экологии. А затем главный лесничий России внес предложения, которые «концептуально» не соответствуют идеологии кодекса. — Многие наиболее экономически доступные лесные участки находятся у перекупщиков, занимающихся элементарной перепродажей леса на корню. Государство предоставляет им лес в среднем по 60 рублей за кубометр, а перепродает его псевдоарендатор по 500 рублей за кубометр. Консолидированный бюджет ежегодно теряет 90 миллиардов рублей. (Этих средств достаточно, чтобы три года финансировать лесное хозяйство. — Ред.) «Арендаторы» не собираются заниматься ни переработкой леса, ни восстановлением лесов…»
В итоге Валентик предложил разрешить лесхозам заниматься заготовкой древесины, вести полноценное хозяйство, что позволит восстановить систему защиты и восстановления лесов…
Еще Петр Первый жестко добивался, чтобы в лесу всегда присутствовало «государево око». А согласно нынешнему кодексу, из лесов убрали всех «государевых служащих». Даже лесничий, который почти 300 лет представлял власть и отстаивал государственные интересы, изведен как класс. Десять лет назад депутат Госдумы Виктор Илюхин, занимавшийся этой проблемой, вынес «приговор»: «Огромные леса остались без хозяина, без надзора, без контроля. Все горит — и никто не наказан». Сегодня все по-прежнему горит, причем все сильнее и сильнее.
